Старый Анат был чародеем.
Он утверждал, слегка теребя свою жидкую бородку, что давным-давно приехал в Россию с Востока. Почему - не объяснял. Иногда упоминал какое-то арабское название города, иногда ворчал, что, когда ему выдавали паспорт, поменяли имя, и его зовут совсем не так.
Он выращивал на балконе пахучие травы, как домохозяйки выращивают фиалки и герани..............
Чародеи
Его называли старым Анатом. Работники ЖКХ и соседи, кто когда-либо видел его паспорт, утверждали, что там чёрным по белому было написано: "Анатолий". Но никого это не беспокоило, имя "старый Анат" действительно ему подходило и отличало его от прочих дядь Толь, Толиков и даже серьёзных Анатолиев Степановичей.Старый Анат был чародеем.
Он утверждал, слегка теребя свою жидкую бородку, что давным-давно приехал в Россию с Востока. Почему - не объяснял. Иногда упоминал какое-то арабское название города, иногда ворчал, что, когда ему выдавали паспорт, поменяли имя, и его зовут совсем не так.
Он выращивал на балконе пахучие травы, как домохозяйки выращивают фиалки и герани. Зимой он лепил небольшого снеговика и ставил на оледеневшие перила. Сосед, развешивая бельё на своём балконе, подозрительно косился на крошечную снежную бабу и спрашивал ещё раз, откуда приехал старый Анат. Тот каждый раз говорил разные названия. Сосед всегда смотрел на старого чудака снисходительно.
Дети любили старого Аната. У него постоянно бывал кто-то в гостях. Пришедший обычно робко звонил в дверь и через некоторое время слышал быстрые, шаркающие шаги. Звон цепочки и щелчок замка. Старый Анат всегда встречал гостей в длинном тёмно-синем халате. Гость молча проходил внутрь и по привычке бросал взгляд на потолок - чтобы удостовериться, что фигура дракона из осыпавшейся штукатурки всё ещё там.
Посетитель проходил по ковровой дорожке в гостиную, садился на мягкий диван с кривыми ножками. В углу, в небольшой золотой клетке, пела канарейка. На тумбочке стоял кальян. Вся комната была покрыта разнообразными коврами. У старого Аната не было телевизора, его традиционное место занимал книжный шкаф. На полках стояли книги: "Тысяча и одна ночь", сказки про Алладина и Маленького Мука, и великое множество других, но эти, как правило, привлекали наибольшее внимание ребятни. Те, кто ещё не научился читать, разглядывали красивые картинки. У окна находился шахматный столик. Фигуры постоянно терялись, и дети приносили им замену из дома, пока старый Анат не вытёсывал из дерева очередную пешку причудливой формы.
Через некоторое время появлялся хозяин и, улыбаясь в седую бородёнку, жестом руки приглашал на кухню.
Там они сидели за столиком, покрытым белой скатертью в синюю клетку, и разговаривали обо всём на свете. Старый Анат знал множество вещей, но говорил о них таким волшебным образом, что природа вулканов и обитатели подземных пещер казались диковинной сказкой.
Чай у старого Аната всегда имел необычный вкус. Чародей добавлял в него свои любимые пахучие травы и специи. Он придвигал гостю блюдо с халвой и щербетом, а сам не спеша ел бутерброд со смородиновым вареньем.
Лёгкие фиолетовые занавески не спеша развевались от ветра из открытой форточки, висевшие на них золотые полумесяцы качались и тянули ткань к полу.
Ну кухню прилетала неведомо как выбравшаяся из клетки канарейка и усаживалась на смуглую, сухую руку чародея. Жёлтая птичка карабкалась по ней, цепляясь лапками, до кружки и пила чай прямо оттуда. Кто-то говорил, что канарейки так не делают, и приходил в гости только для того, чтобы посмотреть на удивительную птицу. Но в такие дни канарейка хмуро сидела на жёрдочке у себя в клетке, отвернувшись к стене, и все попытки развеселить её заканчивались неудачей. Старый Анат лишь хитро блестел тёмными глазами и заботливо сыпал просо в кормушку.
По пятницам дети разыгрывали сценки из восточных сказок, которыми так плотно были уставлены книжные полки чародея. Конечно, у их Али-Бабы не было непременно сорок разбойников, а джинн Алладина не вылетал из лампы, а ловко вылезал из-под кресла, накрытого покрывалом, но соседи всё равно собирались в этот театр как в самый настоящий. Они переодевались в нарядное и празднично причёсывались; некоторые мамы и бабушки заодно приносили старому Анату банку солёных помидоров или кастрюлю с борщом: они считали своим долгом иногда помогать одинокому старику. Самые настоящие чародеи тоже любят борщ. Даже если они с Востока.
Много ребятни бывало в гостях у старого Аната, но больше всех других любил его Витя. Витина бабушка жила на одной лестничной площадке со старым чудаком, и каждый раз, когда Витя оставался у неё, а это случалось по выходным и на каникулах, он всегда наведывался в гости к чародею.
Они были закадычными друзьями. Могли часами играть в шахматы; Витя поначалу всё время проигрывал, но потом наловчился, и уже никто не знал, кто из них победит в этот раз. Фигуры путешествовали по доске иногда медленно и неспешно, иногда бешено стуча и мелькая то там, то тут. Порой канарейка, каким-то образом сбежавшая из клетки, подлетала к шахматному столику и садилась на короля, дергая хвостиком. Время от времени она поглядывала на мальчика зорким оком и начинала громко петь, выбалтывая старому Анату все ходы, что собирался сделать Витя. Мальчику всегда становилось досадно, что все его хитроумные планы были разоблачены, но он никогда не злился на чародея и его помощницу.
Бывало, Витя засиживался у старика до позднего вечера. Старый Анат показывал ему фокусы с картами и монетками. Несколько трюков перенял у него и Витя, но так и не смог научиться извлекать блестящие гольдены из воздуха и, взмахивая руками широкого халата, открывать внезапно ладони так, чтобы в них обнаружилась деловито чистящая пёрышки канарейка - которую минуту назад Витя собственноручно запер в клетке.
Потом они сидели на кухне и пили чай с пряностями и мятой. Старый Анат угощал Витю пастилой, которая, между прочим, в магазинах не продавалась. Витя точно нигде больше такой пастилы не видел. Сам чародей с удовольствием ел блинчики, испечённые Витиной бабушкой накануне, время от времени окуная острый кончик в сгущённое молоко в вазочке. Он рассказывал мальчику о Непале с таким увлечением и подробностями, будто всю жизнь жил не на Востоке, а в Катманду, регулярно выбираясь в аграрные деревни у подножий Тибета. Витя слушал с интересом, хотя и путался в названиях каст и народностей.
Когда часы начинали бить десять, в дверь негромко стучали. Витина бабушка, Любовь Александровна, хоть и не была строгой, но за внуком следила. Старый Анат вставал и шёл открывать дверь. Пока взрослые разговаривали о погоде или обсуждали новости, Витя успевал помыть за собой чашку с блюдцем и стряхнуть крошки со стола. Прощался с чародеем и шёл домой.
..Шли годы. Витя рос и всё реже приезжал к бабушке. А если и приезжал, уже не бегал в гости к старому Анату. Порой он думал, что всё это было сном или сказкой, порой шёл и звонил в дверь к чародею. Ждал немного, но никто не открывал, и ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в свою квартиру.
Как-то раз он приехал к бабушке после летней сессии в университете. Любовь Александровна встретила его радостно: давно не видела внука. Она в последнее время мало двигалась, большей частью только по квартире, и редко выходила на улицу. Витя предложил сходить в магазин и в аптеку, за лекарствами. Она согласилась.
На обратном пути, когда Витя поднимался по лестнице, он встретил старого Аната. Старик неспешно шагал по ступенькам, опираясь на деревянную трость причудливой формы. "Сам вырезал, наверное", - подумал тогда студент.
Чародей посмотрел на него, слегка улыбнулся и пригласил на чай. Витя согласился, сказав, что сперва занесёт бабушке пакеты. Старый Анат кивнул.
Через некоторое время Витя, позвонил в дверь и стоял, ожидая, переминаясь с ноги на ногу. Никто не открывал, и он уже готовился уйти, как вдруг услышал знакомые лёгкие, быстрые шаги за дверью. Ко звуку шаркающих тапочек добавился незнакомый доселе стук трости. Щелчок замка и звон цепочки. Дверь открылась.
Витя прошёл в квартиру и захлопнул за собой дверь. Хозяин уже растворился в глубине комнат, и гость не стал его искать. Он привычно взглянул на потолок прихожей. Старый Анат так и не занялся побелкой, так что к фигуре дракона из осыпавшейся штукатурки прибавилась сбоку какая-то небольшая зверюшка. Птица, что ли...
Витя зашёл в гостиную и присел на мягкий диван, оглянулся вокруг. Всё как будто постарело, осело в красках: и ковры казались более пыльными, и обои - выцветшими. Вместо канарейки в знакомой золотистой клетке в углу дремал волнистый попугайчик. На кальяне, стоявшем тумбочке слева, появилась царапина во весь бок: похоже, его когда-то неудачно уронили. Книг стало как будто меньше, хотя полки были так же плотно ими уставлены. Ощущения сказки и волшебства больше не было.
Из коридора послышались тихие шаги. Витя, не оборачиваясь, встал. Он и так знал, что старый Анат сделал приглашающий жест рукой. Повернулся и последовал за хозяином на кухню.
Там его, как и всегда, ждала чашка чая с пряностями и блюдо с рахат-лукумом. Витя сел на табуретку, взял кружку и сделал глоток. Посмотрел в ожидающие чего-то глаза старика. Начал говорить. Рассказал, что поступил в самой престижное высшее учебное заведение Санкт-Петербурга, что там учится почти что только элита, и у него уже есть довольно много правильных знакомств. Рассказал, что его прошлогодний реферат особо выделил перед всеми ректор. Рассказал, что его уже пригласили на высокооплачиваемую работу за границей благодаря одному из тех самых знакомств. Ничего увлекательного в ней нет, но зарплата-то, зарплата...
Внезапно он заметил, что кухня стала теснее и серее, а глаза старика потускнели. Фиолетовые занавески с диковинными золотыми полумесяцами казались грязной тряпкой с какими-то неаккуратно приляпанными жестянками. Чай с чудесными пахучими травами приобрёл привкус горького и противного лекарства. Рахат-лукум вдруг стал чересчур приторно-сладким.
Юноша замолчал на полуслове. Откашлялся. Сделал ещё глоток чая. Начал говорить.
Рассказал, что у него в общежитии живёт четвероухая кошка, и он её постоянно подкармливает. Рассказал, что у него над кроватью висит старая семиструнная гитара. Он купил её на рынке, поломанную и немую, долго с ней возился: искал подходящие струны, вытёсывал тонкие деревянные пластинки на место проломов, и теперь учится на ней играть. Рассказал, что этим летом видел, кажется, невероятно замёрзшую русалку в Неве. Рассказал, что собирается с друзьями поехать в непал на практику...
Витя удивлённо моргнул. Яркие занавески цвета спелого винограда колыхались от внезапного ветра. Изящные золотые полумесяцы звенели, стучать друг о друга. На кухню прилетел неизвестно как выбравшийся из клетки волнистый попугайчик, сел на чашку чародея и, постоянно отряхиваясь, начал пить оттуда чай. Витя поднял голову.
Старый Анат улыбался. Чёрные глаза сияли на смуглом лице. Старик подставил руку, свистнул, и попугайчик ловко перепрыгнул на неё. Потом старый Анат протянул птичку Вите, тот подал ладонь, и яркий пернатый, посомневавшись для приличия, перебрался туда. Старый Анат внимательно посмотрел Вите в глаза. Тот, улыбаясь, вернул взгляд.
Попугайчик мелкими прыжками добрался до края Витиного рукава и вытащил оттуда орешек кешью. Начал жевать.
Энкель, а вот с таким концом лучше?