Как-то недавно я почувствовала себя всамделишной героиней ужастика.

Стояли тёплые осенние деньки середины октября, когда деревья уже захлестнуло волной красок, но до повальных листопадов. В субботу трёхдневных выходных, с самого утра, я села на автобус в Нью Хэмпшир. Анна, моя гарвардская хост-мама, пригласила меня на большое ежегодное семейное сборище ради сбора яблок, бесконечных пирогов и рек яблочного сидра. Через полтора часа меня уже встретили на станции в Сев. Лонгомери.

Бедфорд - городок крошечный, с одной церквушкой, в которую последнее время редко стал ходить народ, и кладбищем, где похоронен некий Реддл (!). Очень хотела аж сфотографировать, но не дошла. Пока выясняла, что там за мавзолей, где хранятся свежие гробы с трупами зимой, когда не закопаешь, уже проехали. Дорожка к дому Анны выводила из старой части города и долго петляла между столетними соснами. Дом стоял на месте карьера восемнадцатого века, окружённый холмами и полный окон и причудливой архитектуры.

Я приехала первой, и мы пили чай на длинной кухне с окнами на поросший лесом холм. Я хвалила интересный дом, расспрашивала про дела и между делом тискала кошек. И вдруг вспомнила кое-что.

- Анна, а ты помнишь, ты говорила, что у тебя как-то кошка ушла гулять и не вернулась? Так ещё и нет?
- Прошёл год уже, и её ещё нет. И слава богу!
- А что такое?..

И тут, пока мягкий свет пасмурного неба лился сквозь множество окон, в этом доме вдали от людей я услышала эту историю. Да, у них было и раньше две кошки. Та, которую я сейчас держу на коленях, и её сестра. О, её сестра была самой красивой кошкой из всех кошек. Но стоило её подрости и перестать быть котёнком, что-то в психике пошло не так. Она была очень впечатлительной, эта пушистая дама. В те моменты, когда она хотела ласки, ласки требовала чрезмерной и очень определённой, и злилась, если хоть что-то было не так. А стоило ей испугаться какой-то самой незначительной мелочи (птичка пролетела, любой звук и такая фигня), как она преображалась. Выслеживала в этом большом доме любого человека, именно что специально находила, и нападала. Всерьёз. Вначале на сына Анны, потом и на Анну тоже, и всё прогрессировало. По всему дому лежали стопки одеял, чтобы, если что, можно было на неё накинуть. Также эта кошка обожала защищать свою территорию, поэтому перед входом в дом всегда стояли рыбачьи сапоги выше колена. Подходишь к дому, достаёшь ключи, возишься с замком, а в окно рядом с ним бьётся кошка и шипит на тебя.

- Как-то был случай, где она загнала меня в угол на кухне, - рассказывает Анна. - Села на стол-"остров" напротив меня у мойки, казалось огромной! - Тут она разводит руками, и я вспомнила о мейн-кунах, на которых сейчас засматриваются мои родители. По её словам, эта кошка и вправду была необычайно крупной по сравнению с её милой сестрой. И распушилась ещё в тот момент, наверное...

Анна попыталась ускользнуть в сторону, но не вышло. Кошла прыгнула всеми лапами, и сквозь крепкие джинсы оставила двенадцать глубоких, кровоточащих дырок.

Вскоре кошка ушла гулять, и не вернулась из леса домой...

читать дальшеИстория закончилась, и тут я услышала вой вдалеке в лесу. А я как раз собиралась выгадать время между чисткой яблок и пирогами и погулять по окрестностям! Сказала об этом Анне, а она посмеялась и заметила, что недавно чуть не приняла сестру той кошки за этого монстра, когда та возвращалась домой. И мы начали встречать гостей, и отправились в фермерские сады за яблоками.

И мы погуляли потом с Моникой, младшей дочкой Анны, и ещё парой человек. Пасмурный лес был тихим, а туманные луга - изумрудно-зелёными. Я рассматривала ограждениях из седого дерева и думала о старой Англии, которую никогда не видела, но представляла как-то похоже. Под мелким дождём, в сумерках мы бродили по тропам, смотрели на бесцветное болото и болтали ни о чём. Моника куда больше была со своим парнем, а я перекидывалась словами с какой-то рыжей, неловкой племянницей Анны. Дорожки, приводившие в никуда, и затопленные места напрашивались на мрачные шутки, и мы отпускали на волю чёрный юмор. Но, побегав по мокрой траве, время и место были теми самыми, в которых случаются тихие приключения, после которых хорошо возвращаться в дом, полный света, и собираться большой компанией за столом, и пить яблочный сидр со специями, горячий, горячий. Про себя я тихо тосковала по Антону, сестре, маме и Семье. Хотелось разделить всё это с ними. Наверстаем.

Вечный недосып взял своё, и вырубаться я начала с семи вечера, но стоически дождалась куска свежеиспечённого яблочного пирога с шариком ванильного мороженого (ах, Америка). И полдесятого отправилась спать в ту самую комнату, где раньше жил Майк, сын Анны. Сейчас он всё равно работает в Калифорнии.

Стоило лечь, как я услышала движение где-то в темноте комнаты. При этом я никого не видела, когда ложилась. Даже холодная ночь за открытым окном молчала, и совы вели себя прилично. Дверь была приоткрыта, из коридора проникал свет. я никого не видела. Но под потолком был своеобразный балкон, почти что антресоли. Там Майк раньше собирал железную дорогу. Но туда вёл люк, и лестницу убрали, похоже, давно. Загадка.

Я закопалась в контакт и читала затягивающее, но неприятное Подслушано, пока в эту же комнату не пришла ночевать та самая рыжая-кудрявая девочка. Я решила, можно смело спать. Но стоило ей лечь, как сверху что-то свалилось. Откуда-то непонятным образом упал один из котов Анны. И в падении он умудрился задеть выключатель и включить в комнате свет.

Мы выставили кота, и я радостно проспала 11 часов подряд.